Великая война. Свидетельства очевидцев

Как я уже писала, в Богоявленской церкви Паволочи служили отец и сын Брояковские. Сын, Серапион Серапионович Брояковский был не только священником, но и журналистом, писателем и издателем. И оставил пятитомное собрание сочинений, которое хранится сегодня в Российской национальной библиотеке.

Из книг, принадлежавших его перу, к счастью, оказались оцифрованы две. Одна из них называется "Война русских с австро-германцами (По рассказам участников и очевидцев)". Не буду даже говорить, насколько ценны такие тексты сегодня. Потому привожу один из эпизодов, описывающих реакции крестьян в селе на известие о войне. Брояковский не называет село, но уверена, что это его родная Паволочь, где он служил.

"Война! Как громом поразило мужичков это известие.

- Давно ли с япошкой покончили, - говорили они,- а тут опять война, да еще в страду. Господи ты, Боже!

- Да с кем воюют? - спрашивают одни.

- С кем? Знамо, с неприятелем, - отвечает старый вояка, ходивший на японца. - Писарь сказывал, Серба, видишь, наследника у австрияки убила, вот она австрияка-то и давай за то Сербу тормошить. А наш царь не дает ее в обиду, потому она Серба православна и крешшона.

- А, знамо, крешшона, так не след в обиду давать. А ково погонять-то?

-Ково как не солдат?А вот слышь колокольчик? Нарочный из волости едет.

Действительно, приехал нарочный, привезший распоряжение всем уволенным в запас армии чинам с 97 года явиться в свой город к 21 числу. Вот тут и пошла суматоха. Так продолжалось два дня.

Поехали в город. Бабы навзрыд голосят.

-Не плачьте, - кричит молодой солдатик из запасных, - может еще примиренье будет.

- Дай-то Господи! - отвечают сквозь слезы бабы.

Но примиренье не состоялось и запасные солдатики стали собираться на войну. Бабы приутихли. Да и что толку от их слез. Накануне отправки многие запасные явились к отцу настоятелю с просьбой отслужить им напутственный молебен.

Причт и сам уже готовился к сему и служение молебна назначили в 6 часов вечера накануне выступления солдат в сборный пункт. До молебна некоторые сдерживаемые женами и родителями, не показывались на улицах и даже занимались хозяйственными делами.

Ударили в колокол к молебну. Народу собралось в церкви много. С усердием ставили свечи. Слышны были сдержанные всхлипывания баб и даже мужики рукавом или полой утирали накопившиеся слезы. Молились усердно, как никогда. По окончании молебна произнесена была небольшая речь, приблизительно такого содержания:

Христолюбивые воины! Долг и присяга отрывают вас от родных полей, необходимость и служба царская разлучают вас с близкими сердцу детьми и женами. Видимо за грехи наши Господь посылает нам тяжелую годину испытаний. С запада надвигается на нас грозный призрак войны. Это бедствие падет прежде всего на вас, дорогие воины, и на ваши семьи, прежде всего вы лицом к лицу встретитесь со всеми ужасами войны. Но стойте крепко и не падайте духом. Веруйте, что ангел хранитель ваш будет сопутствовать вам во всех путях ваших и оградит вас от всего худого.

Помните, жизнь ваша в руках господа, без воли которого ни один волос не падет с главы вашей. Поэтому идите смело туда, куда поведет вас воля царская, грудью стойте за царя вашего, за ваших жен и детей, за сестер и братьев и всю землю русскую. НЕ поддавайтесь коварным речам изменников, которых немало рыщет среди верных сынов отчества. Идите честным, прямым путем, куда зовет вас дог и присяга. А мы здесь часто будем молиться за вас и со слезами просить Всевышнего, дабы сохранил он вас от врагов видимых, от смертоносных ран и напрасныя смерти и живыми и невредимыми возвратил всех вас в родные семьи. Молитесь и вы чаще господу и не забывайте его. Будьте верны присяге и да благословит вас Господь.

Из церкви группами повалил народ. До поздней ночи не видно было пьяных и не слышно песен. Все как-то замерло.

Но вот загремела телега, другая, третья, где-то вдали послышались женские причитания, раздался плач, хриплые голоса мужиков. Это солдат ранним утром провожали на войну.

Были и веселые.

- Ура! - кричали они. - Немцев идем бить.

- Богу молились бы, - урезонивали бабы. - а то самим головы отрубят.

И опять плач, причитания, детский визг, стук от сотен колес.

Пробило семь часов утра. Стихло все, никого не видно на улицах. Изредка только проедет телега с подростками и стариками на покос.

- Похоже, - заметил кто-то, - если бросить камень в воду, пойдут валы и круги, взбудоражится тихая гладь, а потом постепенно стихает и сровняется поверхность. Так и теперь... Все стихло. Все на страде. Да, на страде: здесь страда деревенская, а там, далеко, боевая кровавая страда".

На снимке: мой деде Семен Вислоух (в центре). 1915 год.